Теория сознания Уильяма Джеймса,

как она изложена в его статье «The Final Impressions of a Psychical Researcher», William James

 

Статья на английском, ее можно найти в нашей библиотеке: William James articles.docx (статья в файле вторая по списку).

Чем данная статья У. Джеймса интересна?

Исследуя тему сознания можно не редко встретить отсылки на теорию Джеймса. Вот, например, в книге «Расстройство множественной личности» В. Патнем упоминает теорию Джеймса, столь универсальную, что не может не возникнуть любопытства ее отыскать.

В чем же состоит эта, знаменитая еще в середине ХХ века, теория Джеймса? В статье «The Final Impressions of a Psychical Researcher» частично приоткрывается взгляд Джеймса на сознание. Для лучшего понимания, надо, конечно, обратиться и к другим его статьям, которые также есть в доступе в нашей библиотеке (William James_Hypnotism- Modes of Operating and Susceptibility.docx), но пока остановимся на рассмотрении выбранной.

Но сначала пара слов о нем самом. Годы жизни Джеймса — 1842-1910. Для сравнения – годы жизни Юнга с концепцией «коллективного бессознательного» — 1875-1961. Почему данное сравнение важно, вы узнаете в конце. Джеймс был профессором психологии Гарвардского Университета, преподавал физиологию и философию, в 1894-1895 являлся президентом ОПИ (http://empiros.ru/psy-journal/), и с 1890-1910 вице-президентом. А также одним из основателей Американского ОПИ.

Он обрел известность благодаря его изданным лекциям «Многообразие религиозного опыта». Данная книга являлась и является культовой книгой не только психологов, философов и религиоведов, но и психиатров, т.к. содержит материал, позволяющий размышлять о границах мистических состояний и психопатологий. Она переведена на русский и издавалась на многих языках. Книга содержит анализ психических состояний и историй из жизни наиболее отметившихся религиозных деятелей, пророков, проповедников.

Джеймс исследовал мистический опыт, или измененные состояния сознания и паранормальные феномены на протяжении всей жизни, он даже экспериментировал с хлоралгидратом (1870), амилнитритом (1875), закисью азота (1882) и пейотом (1896). Джеймс утверждал, что это было только под влиянием закиси азота он смог понять Гегеля. Он пришел к выводу, что откровения мистика реальны, но передать этот опыт другому вербально просто невозможно. Для других это будут в лучшем случае лишь интересные идеи, которые не смогут претендовать на истину без непосредственного опыта ее переживания.

Итак, о чем Джеймс пишет в статье?

О том, что Сиджвик (еще один ученый исследователь и основатель ОПИ) и он, так и не пришли к окончательным выводам, касательно пси-феноменов. Что когда они 20 лет назад брались за исследования, то полагали, на таком обилии сеансов, все быстро докажут, но воз и ныне там. И они крайне бы удивились, скажи им кто тогда, что так может случится.

В данной статье он не пишет о своем опыте исследований медиумических сеансов, на которых он был, лишь излагает сухо только свои выводы. Что, начав исследования, они (группа исследователей из ОПИ) выяснили, что медиумы мошенничают. Но это еще ни о чем не говорит. Мошенничают и ученые на демонстрациях для студентов, чтобы немного подогнать под нужный результат (достоверно получаемый в лаборатории), в котором они уже уверены (дает пару

примеров). Но при этом, в отношении пси-феноменов ученые очень уперты. Тут он приводит аргумент, что пока не появился Дарвин не верили другим, кто пробовал предложить эволюцию (Oken, Lamarck, Chambers). Это же и Шарль Рише [Charles Richet_Thirty Years of Psychical Research_1923.pdf] говорит с большим количеством примеров умственного конформизма «ученых мужей». Далее Джеймс рассуждает, что такие ученые, как зоолог Гексли сходят на 1 эксперимент, обнаружится на нем мошенник, и потом они уже высокомерно не хотят ничего больше проверять всю оставшуюся жизнь и держатся кредо современного им конформизма. Противоположны им те, кто, также не сомневаясь, верит в духов, доверяя всему тому сливу порой откровенной чуши, которую им медиум выдаст. И что крайне мало третьих, кто бы не был так скор на веру в духов или наоборот в полное отрицание феноменов вообще (научный конформизм), и кто хотел бы непредвзято исследовать, не склоняясь ни к чему, а непредвзято для начала наблюдая феномены. Мошенничество не разводится на ровном месте, полагает Джеймс, оно нарастает вокруг подлинного ядра. Иначе говоря, не бывает кругов на воде без брошенного камня.

Кратко рассказывает про Эвсапию Палладино (которая и мошенничала и подлинные феномены производила, по мнению многих исследователей: Ломброзо, Морселли, Каррингтона, Скиапарелли, супругов Кюри). Про физические паранормальные феномены (левитации, стуки, свечения, материализации эктоплазм), о которых масса материала в подшивках ОПИ, упоминает вскользь. Рассматривает в конце статьи только автоматическое письмо и в связи с ним излагает свою теорию сознания.

Вот, что пишет касательно практики с доской Уиджа: когда садятся за доску, куски памяти (или кто ж знает, что это) сами как бы стремятся к персонификации.

«Явления бесконечно сложны по своим факторам, и их пока так мало понимают, что ложные суждения о них, будь то «духи» или «чушь», являются такими же глупыми, как и другие. Мы усложняем предмет еще дальше, рассматривая, какую связь могут иметь с этим такие вещи, как стуки (rappings), явления (apparitions), полтергейсты, духовные фотографии и материализации, конец шкалы чересчур загружен… но ваш подлинный исследователь все еще не хочет сдаваться. Он продолжает собирать данные и тратит время. Он считает, что «чушь» не более конечный элемент в природе или действительно объяснительная категория в человеческой жизни, чем «грязь» в химии. Каждый вид «чуши» имеет свои факторы и законы; и терпеливое исследование выведет их определенно на свет…»

Джеймс, полагает, что, когда мы получим более многочисленные данные, какое-то рациональное обращение с ними будет более успешным.

«Кто-то недавно сказал мне, что после моих двадцати пяти лет работы в «Psychics» было бы довольно стыдно, если бы я не смог сформулировать какие-либо определенные выводы, как следствие. …. Я готов пойти на риск, потому что то, что я напишу, является моей правдой, какой я ее сейчас вижу».

«Первое автоматическое письмо, которое я когда-либо видел, было сорок лет назад. Я без колебаний думал об этом как об обмане, хотя оно содержало смутные элементы сверхнормального знания. С тех пор в автоматическом письме я увидел один пример столь обширного и загадочного отдела человеческой деятельности… В нашем подсознательном регионе, как правило, доминирует либо безумная «воля к мысли», либо какая-то любопытная внешняя сила, подталкивающая нас к персонификации. Первое различие между психическим исследователем и неопытным человеком заключается в том, что первый осознает общность и типичность этого явления, в то время как второй, менее информированный, считает, что он настолько редок, что не заслуживает внимания. Я хочу подчеркнуть общность явления».

Пишет, что среди массы пустопорожних автоматических писаний, у сильных медиумов (каковые редкость) бывает появляются в бессвязном виде такие куски сведений реально сверхнормального знания (of really supernormal knowledge), которые нельзя было бы приписать к кругу их познаний, то есть невозможно отследить из обычных источников информации, полученных дотоле чувственным путем («путем автомата»).

И вот, наконец, он подходит к изложению своей теории:

«Мое собственное драматическое чувство имеет тенденцию инстинктивно изображать ситуацию как взаимодействие между дремлющими способностями в уме автомата и космическим окружением другого рода какого-то сознания, способного воздействовать на них.

Если бы во вселенной было много рассеянных душевных субстанций, неспособных сами по себе войти в постоянную личностную (personal) форму или обрести постоянное овладение организмом, но при этом всегда жаждущих этого, они могли бы паразитировать в воздухе, паразитически, так сказать, используя слабые места в доспехах человеческого разума, проскальзывая и пробуждая там спящую склонность к персонификации (to personate). Это вызывало бы привычки в подсознательной области разума (subconscious region of the mind! — термин общеупотребимый еще до Фрейда), к использованию этого, и прежде всего, стремлению продлить свои социальные возможности, сделав себя приятным и правдоподобным».

В общем, эти куски надо было бы как-то встроить и подсознательное это выполняет по мере своих способностей.

У Хислопа и Ходжсона была аналогия: это сообщение подобно тому, как если б два человека посылали бы друг другу сообщения через в стельку пьяных слуг. Скептики увидели бы только обман и заблуждения, не желая разглядеть попытку коммуникации.

«Какие есть виды воли, сколько их?… Именно поэтому я лично пока еще не убежденный верующий в демонов-паразитов, ни спиритуалист, ни ученый, но все же остаюсь психическим исследователем, ожидающим большего количества фактов, прежде чем прийти к заключению».

«Из моего опыта, такого, как он есть (и он достаточно ограничен), догматично выводится одно твердое заключение, и это то, что мы в своей жизни похожи на острова в море или на деревья в лесу. Клен и сосна могут шептать друг другу своими листьями, а Конаникут и Ньюпорт слышат друг друга. Но деревья также смешивают свои корни в темноте под землей, и острова также висят вместе через дно океана, так что существует континуум космического сознания, против которого наша индивидуальность строит случайные заборы, и в который наши несколько умов погружаются как в море-мать или водоем. Наше «нормальное» сознание ограничено приспособлением к нашей внешней земной среде, но ограждение слабо, есть дыры, и они оказывают сильное влияние из-за утечки, что указывает на непроверяемую общую связь. Не только психические исследования, но и метафизическая философия, и умозрительная биология по-своему склоняются к тому, чтобы благосклонно относиться к такому «панпсихическому» взгляду на вселенную, как этот. Предполагая, что существует этот общий резервуар сознания, этот банк, на который мы все опираемся, и в котором каким-то образом должно храниться так много земных воспоминаний, иначе медиумы не смогут добраться до них так, как они есть, вопрос в том, как это устроено? Какова собственно структура? Какова его внутренняя топография? Этот вопрос, впервые сформулированный Майерсом, заслуживает того, чтобы ученые назвали его «проблемой Майерса». Каковы условия индивидуации или изоляции в этом море-матушке? Каким путям, каким активным системам, функционирующим в нем отдельно, соответствуют личности? Есть ли там отдельные «духи»? Сколько их и сколько иерархических порядков может быть? Насколько постоянна эта среда? Как преходяща? И насколько они могут сливаться (confluent) друг с другом?»

Теперь понятно, почему в начале статьи я привела для наглядности годы жизни К.Г. Юнга, написавшего на эту тему свою диссертацию «К психологии и патологии так называемых оккультных феноменов», в которой он исследовал как раз пси-способности медиумов, а затем произведшего на свет свою теорию «коллективного бессознательного». Аналогично, психиатр и невролог Пьер Жане начинал свою научную карьеру (см. последние главы его книги «Психический автоматизм). К тем же выводам (также по своему опыту работы на сеансах), о наличии реальных пси-феноменов (а вот теории, интерпретации — дело дальнейшего исследования) пришел лауреат нобелевской премии по физиологии Шарль Рише [Charles Richet_Thirty Years of Psychical Research_1923.pdf], наоборот, на закате своей карьеры, после всех своих скептических работ юности. Не говоря о ряде других знаменитых ученых, не психологического или медицинского профиля, таких как химик и физик Уильям Крукс [https://vk.com/doc-167214010_550693636], президент Лондонского Королевского общества (1913-1914) проводивший опыты в собственной квартире.

Джеймс завершает свою статью рядом вопросов: «Каковы же отношения космического сознания и материи? Существуют ли более тонкие формы материи, которые могут случайно вступить в функциональную связь с индивидуациями в психическом море, а затем, и только тогда, проявить себя? — чтобы наш обычный человеческий опыт, как с его материальной, так и с ментальной стороны, казался лишь извлечением из более обширного психофизического мира?

Действительно, огромной и трудной является перспектива исследования, и наиболее значимыми данными для его цели, вероятно, будут именно эти тёмные маленькие медиумические факты, которые умы гекслианского нашего времени находят столь недостойными их внимания. Но когда науку будущего не подталкивали к ее победоносной деятельности маленькие мятежные исключения из науки настоящего? Вряд ли пока что поверхность научных фактов, называемых «психическими», начала даже еще царапаться в научных целях. Я убежден, что благодаря этим фактам будут достигнуты величайшие научные завоевания будущего поколения» — У. Джеймс.

 

Ольга Атман. Май 2020 г.

Поделиться ссылкой: